Вокруг каких ценностей возможно народное единство?
Матвей Славко
Пятый раз 4 ноября отмечается как государственный праздник России – День народного единства. Календарно он совпадает с почитанием православным русским людом иконы Божией Матери Казанской. Совпадение это неслучайное, День народного единства намеренно учрежден в этот знаменательный для русской истории и русского духа праздник Чудотворной Иконы, одной из охранительниц России.
В пояснительной записке о новом празднике указано: «4 ноября 1612 г. воины народного ополчения под предводительством Козьмы Минина и Дмитрия Пожарского штурмом взяли Китай-город, освободив Москву от польских интервентов и продемонстрировав образец героизма и сплоченности всего народа вне зависимости от происхождения, вероисповедания и положения в обществе».
Помним, что День народного единства – это возрожденный государственный праздник, который был учрежден в 1649 г. указом царя Алексея Михайловича и по которому церковный праздник Казанской иконы Божией Матери приобрел статус государственного. Многовековая традиция пресеклась с приходом в ХХ в. безбожной власти. А сегодня критичные умы задаются вопросом: не является ли возрожденный праздник штукой надуманной, приживется ли новая, то есть хорошо забытая старая традиция в нашем нынешнем обществе, в общем-то, корпускулярно-разрозненном?
В самом деле, в страшные годины Смуты, когда стоял вопрос утраты Русской государственности, вольно было «единяться» князю Дмитрию Михайловичу Пожарскому с нижегородским земским старостой Кузьмой Миничем Захарьевым Сухоруким, которого мы помним как Кузьму Минина. Кажется, всем известна и знаменитая надпись на прославленном памятнике скульптора Мартоса на Красной площади – золотистыми буквами по красному граниту: «Гражданину Минину и князю Пожарскому благодарная Россия. Лета 1818».
Вот это да! За что же Россия столь благодарна этим двум мужам, памятник коим планировалось сначала установить в Нижнем Новгороде, где они собирали ополчение, да потом по трезво-взволнованному и благодарному размышлению порешилось, что самое место памятнику – в сердце России, в спасенной ими Москве!
Да за то самое – без их патриотической воли, без самоотрешенной любви к Отечеству, быть может, и Отечества-то нашего не было бы. Всё, включая Москву, сожрали бы лях да литвин, да правили бы тут по сей день Лжедмитрий за Лжедмитрием!
Кстати, о памятнике в Нижнем Новгороде. В год возобновления празднования Дня народного единства, то есть 4 ноября 2005 г., центром празднования стал как раз Нижний Новгород, где состоялось открытие памятника Минину и Пожарскому – копия мартосовского, московского. В открытии участвовал Патриарх Алексий II, что придало торжеству одухотворенный характер. Исторический посыл по-своему «восторжествовал»: памятник, который должен был стоять в Нижнем, теперь в нем и находится, отозвавшись Москве эдаким четырехсотлетним эхом, русской космической рифмой. Два одинаковых памятника Минину и Пожарскому – два на двоих героев, «родину спасших, вслух говоря» (перефразируем строку поэта И. Бродского из сочинения «На смерть Жукова»).
Конечно же, это не все памятники благодарной России этим двум мужам. Вспомним хотя бы еще один, тем более что он был открыт лишь год назад в Спасо-Евфимиевом монастыре Суздаля, это – памятник-часовня Д.М. Пожарскому. Национальный герой России был похоронен в 1642 г. здесь, в родовой усыпальнице. (Напомним, что К. Минин скончался в 1618 г. и с 1672 г. обрел упокоение в Спасо-Преображенском соборе Нижегородского кремля). В 1885 г. над могилой князя Пожарского на народные средства был сооружен памятник-часовня по проекту архитектора А.М. Горностаева. В 1933 г. он был разрушен – в монастыре обосновалась тюрьма для политзаключённых. И только в 2009 году мемориал Дмитрия Пожарского был восстановлен. На месте захоронения полководца появились крест и мемориальная плита. Рядом с местом погребения – памятник-часовня. На главном фасаде установлена копия мозаичной иконы Спаса Вседержителя.
Это – заслуженная память о наших национальных героях. Но мы должны помнить и о сегодняшнем дне. День народного единства, день единения… Кого с кем? Вокруг чего? В прошлом разные слои общества нередко объединяла большая общенациональная беда, как это было в годы Смуты начала XVII в. А в дни мирные, относительно стабильные? Что сегодня, в начале третьего тысячелетия от Рождества Христова, может объединить народ России? Нанотехнологии и энергосберегающие лампочки? Возвращение выборности губернаторов или дешевые кредиты на авто? Все это дело нужное, слов нет, но если говорить о тех же нанотехнологиях, то «узок их круг и слишком далеки они от народа». Силиконовая долина а-ля рюс будет еще более экзотична для всей страны, чем нынешние столицы – Москва и Питер.
Что способно дать толчок к осмыслению единения? Речь следует вести не о консолидации России лишь внутри ее нынешних географических границ, а о том, чтобы сгрудился весь Русский мир. Россия – страна великих смыслов. А потому сиюминутно восторжествовавшая либеральная мысль, будто взятая сама по себе как абсолют отдельная персона самодостаточна для истории, зависла в вакууме. А почему? Да потому что замечательная сама по себе идея «комфортного житья» русского человека ну никак не вдохновляет, поскольку не охватывает сущностных глубин бытия, поскольку русскому обязательно нужно нечто неизмеримо большее.
Они чем-то близки, эти два образа: русский странник с картины передвижника Г.Г. Мясоедова «Дорога во ржи», уходящий с котомкой сквозь хлеба словно в небесную даль, и космическая станция МКС, парящая в безвоздушном пространстве над голубеньким Земным шариком. Величественное зрелище устремления к неизвестным пределам является для русского человека, в первую очередь, духовным. Вечный русский поиск. Похоже, русский человек и задуман как странник. Странник земной и странник небесный. Без Неба и движения к нему – внутреннего или внешнего – русский человек немыслим.
В этой связи грустно было читать строки ежегодного послания Президента России, в котором не оказалось ни слова о русской духовности, о русских национальных смыслах. Не очень понятно, зачем же русскому человеку «хорошо жить», вкрутив в потолок вместо «лампочки Ильича» лампу энергосберегающую? Чтобы что? Бессмысленно жевать попкорн перед мерцающим экраном Эрнста-Познера-Сванидзе-Швыдкого, где грузят лапшою на уши «правду» о России или втюхивают неотличимые друг от друга телесериалы? Самозабвенно закатываться от всех этих кавээнов, камеди клабов, прожекторов перисхилтон?
Что поможет единению России (а также согласию и примирению) в то время, когда крепнет «неокапиталистическое людоедство» и в глобальных масштабах, и в пределах России? «Жирные коты» по-прежнему жиреют какими-то даже – не по кризису – семимильными шагами, о чем нам напоминают олигархические рейтинги журнала «Forbes», а народ, который зовут к умозрительному «единению», все более нищает.
В ноябре сего года исполняется 90 лет исхода Белого движения из Крыма, можно считать это отправной точкой окончательного оформления русского раскола. Мы все понимаем, что раскол этот не преодолен до сих пор и в значительной мере не раскаян нашим народом. И это тоже – одна из горьких точек возможного приложения наших общих усилий в деле единения.
Пока мы видим, что наше общество, в пятый раз в новейшей истории отмечающее День народного единства, находится преимущественно в состоянии дробления – апатичного, но и агрессивного. Но чтобы двигаться к консолидации и прорыву, необходим позитивный неотменимый вектор.
Есть ли такой? Думается, есть. Единять народ может, на наш взгляд, общая вера и ясное понимание целеполагания существования своего народа. На этот счет глубоко высказывался Александр Пушкин, который, как мы знаем, вообще ответил внятно (следует лишь пристально вчитаться в его наследие) чуть ли не на все вопросы русского бытия.
Чем дальше, тем ясней видна пушкинская правота. В частности, в вопросе роли Православия в формировании русской идентичности и даже русской державности.
На это обратил внимание еще митрополит Анастасий (Грибановский, первоиерарх Русской Православной Церкви за границей в 1936–1964 гг.) в своем трактате «Пушкин в его отношении к религии и православной Церкви», написанном к 100-летней годовщине гибели поэта, то есть к 1937 году: «Чем выше ценил Пушкин Православие, тем более хотел, чтобы мы приобщили к нему и другие народы, вошедшие в состав нашего государства: в нашей религии он видел лучшее средство для того, чтобы умягчить их нравы и привить к ним русскую культуру, после чего они стали бы органическою частью Русской державы. По пути в Эрзерум, при виде диких кавказских горцев, он высказывает ряд глубоких мыслей о христианской миссии. Пушкин справедливо говорит, что «в этой области мы еще не выполнили своего долга, и наша Церковь уступает в миссионерском рвении католической… Разве истина дана нам для того, чтобы скрывать ее под спудом? Мы окружены народами, пресмыкающимися во мраке детских заблуждений, и никто из нас еще не думал препоясаться и идти с миром и крестом к бедным братьям, лишенным доныне света истиннаго. Так ли исполняем мы долг христианина?..» «Кавказ ожидает Христианских миссионеров» – заключает он поучительную путевую записку о миссионерстве».
И – спустя без малого два века со времени кавказской поездки Пушкина – мы можем сами судить о мере правоты поэта как в отношении Кавказа, так и в отношении других регионов Российской империи, а более всего – в отношении самих себя (то есть хорошо бы нам в зеркало чаще смотреть, причем критично). Казалось бы, мы имеем безутишно тлеющий, радикально исламизирующийся Северный Кавказ, но мы видим и православные Абхазию, Осетию и Грузию.
Нам представляется, следует прислушаться и к суждению философа С. Франка о том же Пушкине: «<Нравственное сознание>… повелительно внушало ему, как и всему Русскому народу, что общественная и государственная жизнь должны строиться на Божией правде». Существенно, не правда ли? Не на нанотехнологиях, не на «гуманистических ценностях», прости Господи, а на Божией правде! А мы и слов-то таких не знаем. А ведь насущно пришла, пришла пора узнавать такие слова и проникаться!
Следующим тезисом – в развитие – мы бы предложили резонную мысль о том, что поскольку носителем совести целого народа может быть только живая человеческая личность, то верховная, именно что объединительная, власть должна быть воплощена в Государе, то есть русский государственный строй есть строй монархический. К этому мы еще придем, весь вопрос лишь в сроках и детализациях. А Пушкин – отвращался от демократии, которой приписывал «отвратительный цинизм, жестокие предрассудки, нестерпимое неравенство и эгоизм, подавляющий всё благородное, всё бескорыстное, всё возвышающее душе человеческую», и видел в ней «большинство, нагло притесняющее общество».
Нам кажется, искать Русскому миру следует в этом направлении. И это направление не есть поворот лица назад, а как раз самый что ни на есть взгляд в реальное будущее.
http://rusedin.ru/
Русское единство и поп-корн для парнокопытных