Минкультуры Казахстана прорабатывает вопрос о переводе казахского алфавита на латиницу

АСТАНА. Перевод казахского алфавита на латиницу станет важным шагом в развитии Казахстана, считает министр культуры и информации Мухтар Кул-Мухаммед.

«В условиях доминирования латинской графики в коммуникационном пространстве переход алфавита на латиницу может стать важным шагом в развитии нашей страны», — сказал министр, отвечая на вопрос посетителя его веб-блога.

Он отметил, что главой государства дано задание министерству науки и образования всесторонне рассмотреть и внести предложения по данной проблеме.

Однако, подчеркнул Кул-Мухаммед, любая реформа должна проводиться с учетом всех объективных условий. «Переход к латинице вопрос не одного дня, он требует тщательного анализа всех факторов и изучения отношения граждан к введению латинского шрифта», — отметил он.

«В отличие от англосаксов, русские истребляли свой народ. Даже не понятно кто лучше. Может сейчас будет по другому. „
walker2

собирался на это ответить, даже начал подбирать факты, но тут на руссианс, как по заказу статья
Правда и мифы о русских душегубах и западноевропейских тиранах
Цена человеческой жизни

Поскольку нам говорят: «У вас никогда не уважали права человека», не будем уклоняться от этого вызова. Главное право человека — право на жизнь, с него и начнем.

В 90-е годы, перед вступлением России в Совет Европы, московские газеты много писали на тему смертной казни. Одни истолковывали требование ее отмены как попытку чересчур благополучных стран навязать России свои правила, предостерегали нас от такой беды, убеждали жить своим умом.

В других можно было прочесть еще более интересные вещи. Во-первых, читателям разъясняли, что на Западе «издревле утвердились гуманизм, представительная власть, цивилизованный суд, вера в закон и нелицемерное уважение к человеческой жизни» (цитата подлинная), а во-вторых, звучали усталые сомнения по поводу того, способны ли жители современной России даже сегодня усвоить подобную систему ценностей, понять, как противоестественна смертная казнь. У россиян, де, не тот менталитет, у них за плечами долгая вереница кровавых деспотических веков, а уважение к праву человека на жизнь никогда не было ведомо «этой стране».

Будете в Лондоне — купите билет на обзорную экскурсию по центру города в открытом автобусе. Там есть наушники, можно слушать объяснения по-русски. У Гайд-парка вы услышите, что там, где ныне «уголок оратора» (давно пустующий), находилось место казней.

Казни были основным общественным развлечением лондонской публики в течение многих веков. Главная виселица представляла собой хитроумную поворотную конструкцию и имела какое-то (забыл) шутливое имя. Повод для юмора был налицо: там на разновысоких балках была 23 петли, так что она, возможно, что-то напоминала англичанам — то ли елку с украшениями, то ли что-то еще. У нее было и более нейтральное имя — «машина Деррика», по фамилии многолетнего здешнего палача, бытовала даже поговорка «надежный, как машина Деррика»1.

Там, где нынче Паддингтонский вокзал, стояла еще одна знатная виселица, устроенная, в отличие от предыдущей, без всяких затей: три столба, три перекладины, по восемь петель на перекладине, так что можно было разом повесить 24 человека — на одного больше, чем «у Деррика». Историк Лондона Питер Акройд перечисляет еще с дюжину известных мест казней, добавляя, что нередко виселицы стояли просто на безымянных перекрестках. И работали они без простоев, недогрузки не было. В толпе зрителей время от времени случалась давка, число затоптанных насмерть однажды (в начале XIX века) достигло двадцати восьми2.

Некоторые вещи помогает понять искусство. Историки культуры давно признали, что даже в античных, библейских и мифологических сюжетах европейские художники отражали реалии окружавшей их жизни. И эти реалии ужасают. Посмотрите на гравюры Дюрера и Кранаха. Вы увидите, что гильотина существовала за два века(!) до Французской революции. Вы увидите, как в глаз связанной жертве вкручивают какой-то коловорот, как вытягивают кишки, навивая их на особый вал, как распяленного вверх ногами человека распиливают пилой от промежности к голове, как с людей заживо сдирают кожу. Сдирание кожи заживо — достаточно частый, почти излюбленный) — сюжет не только графики, но и живописи Западной Европы, причем тщательность и точность написанных маслом картин свидетельствует, во-первых, что художники были знакомы с предметом не понаслышке, а во-вторых, о неподдельном интересе к теме. Достаточно вспомнить голландского живописца конца XV — начала XVI вв. Герарда Давида.

Московское издательство «Ad Marginem» выпустило в 1999 году перевод работы Мишеля Фуко «Надзирать и наказывать» (кстати, на обложке — очередное сдирание кожи), содержащей немало цитат из предписаний по процедурам казней и публичных пыток в разных европейских странах вплоть до середины прошлого века. Европейские затейники употребили немало фантазии, чтобы сделать казни не только предельно долгими и мучительными, но и зрелищными — одна из глав в книге Фуко иронически (или нет?) озаглавлена «Блеск казни». Чтение не для впечатлительных.

Гравюры Жака Калло с гирляндами и гроздьями повешенных на деревьях людей — отражение не каких-то болезненных фантазий художника, а подлинной жестокости нравов в Европе XVII века. Жестокость порождалась постоянными опустошительными войнами западноевропейских держав уже после Средних веков (которые были еще безжалостнее). Тридцатилетняя война в XVII веке унесла половину населения Германии и то ли 60, то ли 80 процентов — историки спорят — населения ее южной части. Папа Римский даже временно разрешил многоженство, дабы восстановить народное поголовье. Усмирение Кромвелем Ирландии стоило ей 5/6 ее населения. От этого удара Ирландия не оправилась уже никогда. Что касается России, она на своей территории почти семь веков между Батыем и Лениным подобных кровопусканий не знала и с такой необузанной свирепостью нравов знакома не была.

Сожалею, но придется сказать неприятную вещь: история западной цивилизации не настраивает на громадный оптимизм — настолько кровопролитной и зверской была ее практика. И не только в далеком прошлом — в ХХ веке тоже. По размаху кровопусканий и зверств ХХ век превзошел любое прошлое. По большому счету, нет гарантий, что эта цивилизация не вернется к привычной для себя практике.

Это гораздо, гораздо более серьезный вопрос, чем привыкли думать наши западолюбивые земляки. Зная то, что мы знаем о западной цивилизации, трудно не констатировать: ее самолюбование, при всей его привычности, выглядит бесконечно странным.

Звучит неожиданно? Тогда процитирую одного из виднейших историков современности, оксфордского профессора Нормана Дэвиса: «Всякий согласится, что преступления Запада в ХХ веке подорвали моральное основание его претензий, включая и прошлые его претензии»3 На протяжении почти всей истории человеческая жизнь стоила ничтожно мало именно в Западной Европе. Сегодня без погружения в специальные исследования даже трудно представить себе западноевропейскую традицию жестокосердия во всей ее мрачности. Английская «королева-девственница» Елизавета I отрубила голову не только Марии Стюарт, она казнила еще 89 тысяч своих подданных. В отличие от своего современника Ивана Грозного, называвшего ее «пошлой девицей», Елизавета (чья мать, Анна Болейн, кстати, тоже была обезглавлена) не каялась в содеянном ни прилюдно, ни келейно, убиенных в «Синодики» не записывала, денег на вечное поминовение в монастыри не посылала. Европейские монархи таких привычек вообще сроду не имели.

По подсчетам историка Р.Г. Скрынникова, знатока эпохи Ивана Грозного, при этом царе было безвинно казнено и убито от 3 до 4 тысяч человек. Скрынников настаивает, что мы имеем дело ни с чем иным, как массовым террором, особенно по отношению к новгородцам, и с ним трудно не согласиться, хотя Иван Грозный — кроткое дитя рядом с Людовиком XI, Ричардом III (которого Шекспир охарактеризовал как «самое мерзкое чудовище тирании»), Генрихом VIII, Филиппом II, герцогом Альбой, Чезаре Борджиа, Екатериной Медичи, Карлом Злым, Марией Кровавой, лордом-протектором Кромвелем и массой других симпатичных европейских персонажей.

Даже если на царя Ивана возведено много напраслины4, бесспорных фактов достаточно, чтобы русское сознание вынесло ему приговор, отменить который вряд ли удастся. Среди 109 фигур на памятнике Тысячелетию России в Новгороде, в число которых попали опальные Алексей Адашев и Михаил Воротынский, а также малоизвестные нашим гражданам князья Литовской Руси Кейстут и Витовт, места царю Ивану не нашлось.

Мы можем гордиться своей нравственной планкой: англичане легко простили своей Елизавете I умерщвление 89 тысяч человек, а мы не прощаем царю Ивану загубленные 4 тысячи.

Но продолжу примеры. Крестоносцы в ходе альбигойских войн вырезали больше половины населения Южной Франции. Усмиритель Пруссии, великий магистр ордена крестоносцев Конрад Валленрод, разгневавшись на курляндского епископа, приказал отрубить правые руки всем крестьянам его епископства. И это было исполнено! 16 февраля 1568 года (время разгара опричнины Ивана Грозного) святая инквизиция осудила на смерть всех(!) жителей Нидерландов как еретиков, а испанский король Филипп II приказал привести этот приговор в исполнение. Это не вполне удалось, но королевская армия сделала, что смогла. Только в Харлеме было убито 20 тысяч человек, а всего в Нидерландах — 100 тысяч.

А знаете, какому событию посвящен офорт Гойи № 36 из серии «Бедствия войны»? Приказу французского командования 3 февраля 1809 года повесить половину испанских пленных в Северной Испании, каждого второго. Но я преждевременно забежал вперед, в XIX век.

1 августа 1793 г. революционный французский Конвент издал декрет с предписанием «уничтожить Вандею». В начале 1794 г. армия взялась за дело. «Вандея должна стать национальным кладбищем», провозгласил храбрый генерал Тюрро, возглавивший «адские колонны» карателей. Расправа длилась 18 месяцев. Расстрелов и гильотин (из Парижа доставили даже детские гильотины) для исполнения указа оказалось недостаточно. Уничтожение людей происходило, по мнению революционеров, недостаточно быстро. Решили: топить. Город Нант, как пишет Норман Дэвис, был «атлантическим портом работорговли, в связи с чем здесь под рукой имелся целый флот огромных плавучих тюрем». Но даже этот флот быстро иссяк бы. Поэтому придумали выводить груженую людьми баржу на надежной канатной привязи в устье Луары, топить ее, потом снова вытаскивать канатами на берег и слегка просушивать перед новым употреблением. Получилось, пишет Дэвис, «замечательное многоразовое устройство для казни».

Просто умерщвлять людей революционным затейникам было мало. Они находили удовольствие в том, чтобы до погрузки на баржи срывать с супругов одежду и связывать их попарно. Беременных женщин обнаженными связывали лицом к лицу со стариками, мальчиков со старухами, священников с девушками, это называлось «республиканскими свадьбами»5.

Чтобы спрятавшиеся в лесах не выжили, а умерли от голода, был вырезан скот, сожжены посевы и дома. Якобинский генерал Вестерман воодушевленно писал в Париж: «Граждане республиканцы, Вандея более не существует! Благодаря нашей свободной сабле она умерла вместе со своими бабами и их отродьем. Используя данные мне права, я растоптал детей конями, вырезал женщин. Я не пожалел ни одного заключенного. Я уничтожил всех». Обезлюдели целые департаменты6, было истреблено, по разным подсчетам, от 400 тысяч до миллиона человек. Как ни печально, национальную совесть Франции Вандея, судя по всему, не мучает.

В России до появления большевиков ничего похожего на вандейскую гекатомбу не случалось. А потом случилось: на Дону, в Тамбовской губернии, в других местах.

Но вернемся к вопросу о смертной казни. Немецкий юрист и тюрьмовед Николаус-Генрих Юлиус, обобщив английские законодательные акты за несколько веков, подсчитал, что санкцию в виде смертной казни содержат 6789 из них7. Повторюсь, некоторые историки настаивают даже, что Англия именно таким способом решала проблему перенаселения.

Еще в 1819 году в Англии оставалось 225 преступлений и проступков, каравшихся виселицей.

Когда врач английского посольства в Петербурге писал в своем дневнике в 1826 г., насколько он поражен тем, что по следам восстания декабристов в России казнено всего пятеро преступников, он наглядно отразил понятия своих соотечественников о соразмерности преступления и кары. У нас, добавил он, по делу о военном мятеже такого размаха было бы казнено, вероятно, тысячи три человек.

Так смотрели на вещи повсюду в Европе. В Дании в 1800 году был принят закон, предусматривавший смертную казнь для всякого, кто «хотя бы советовал» отменить неограниченную форму правления. И вечную каторгу тому, кто осмелился порицать действия правительства. Королевство Неаполитанское в конце XVIII века расправилось со всем предположительно революционным, были казнены многие тысячи людей. Современники писали про лес виселиц.

А теперь возьмем самый древний свод нашего права, «Русскую правду», он вообще не предусматривает смертную казнь! Из «Повести временных лет» мы знаем, что Владимир Святославич пытался в 996 г. ввести смертную казнь для разбойников. Сделал он это по совету византийских епископов (т.е. по западному наущению), но вскоре был вынужден отказаться от несвойственных Руси жестоких наказаний.

Впервые понятие смертной казни появляется у нас на пороге XV века в Уставной Двинской грамоте (за третью кражу) и в Псковской судной грамоте (за измену, кражу из церкви, поджог, конокрадство и троекратную кражу в посаде). То есть, первые века нашей государственности прошли без смертной казни, мы жили без нее едва ли не дольше, чем с ней. Понятно и то, почему данная новация проникла сперва во Псков, который неспроста имел немецкий вариант своего имени (Плескау). Псков был, благодаря соседству с землями Тевтонского и Ливонского Орденов, в достаточной мере (не менее, чем Карпатская Русь или Литовская Русь) связан с Западной Европой. Новшество постепенно привилось. Но даже в пору Смуты смертная казнь не стала, как кто-то может подумать, привычной мерой наказания. Земский собор Первого ополчения 1611 года запрещает назначать смертную казнь «без земского и всей Земли приговору», т.е. без согласия Земского собора.

Одна из самых ужасных казней нашего Смутного времени — повешение юного сына Марины Мнишек. Один новейший автор (не хочу делать ему рекламу) называет это «неслыханным среди христианских народов деянием». Не будь его познания так бедны, он мог припомнить хотя бы историю гибели двух малолетних сыновей английского короля Эдварда IV, тайно удавить которых, едва они осиротели, велел их родной дядя, герцог Ричард Глостер. После этого он со спокойным сердцем короновался в качестве Ричарда III и прославился еще множеством убийств, а два детских скелета были позже найдены в одном из казематов Тауэра.

Но вернемся к России. Уложение 1649 года предусматривает смертную казнь уже в 63 случаях — много, но все еще бесконечно меньше, чем в Европе. Перебежавший вскоре в Швецию подъячий Котошихин уверял, что в Москве многих казнили за подделку монеты. Но не символично ли, что сам Котошихин закончил свою жизнь от руки шведского палача?

Долгая поездка по Западной Европе в 1697-98 гг. произвела на внимательного и пытливого Петра Первого большое впечатление. Среди прочего он решил, что материальный прогресс посещенных им стран как-то связан с жестокостью тамошних законов и нравов и сделал соответствующие выводы. Совсем не случайность, что самая жестокая и массовая казнь его царствования, казнь 201 мятежного стрельца 30 сентября 1698 года в Москве, произошла сразу после возвращения молодого царя из его 17-месячной европейской поездки.

Однако бороться с устоявшейся системой ценностей — дело чрезвычайно трудное. По числу казней Россия даже при Петре и отдаленно не приблизилась к странам, служивших ему идеалом, а после его смерти этот вид наказания резко пошел на убыль. Середина XVIII века отмечена фактической отменой смертной казни.

В 1764 году оказалось, что некому исполнить приговор в отношении Василия Мировича. За двадцать лет без казней профессия палача попросту исчезла. Не сильно процветала эта профессия в России и в дальнейшем.

Следующий век отмечен в России дальнейшим смягчением нравов. Не в том смысле, что преступников безоглядно миловали, совсем нет. Становилось меньше поводов наказывать и миловать. В 1907 году в Москве вышел коллективный труд «Против смертной казни». Среди его авторов были Лев Толстой, Бердяев, Розанов, Набоков-старший, Томаш Масарик и другие известные писатели, правоведы и историки. Клеймя жестокость царской власти, они приводят полный, точный и поименный список казненных в России в течение 81 года между восстанием декабристов и 1906 годом. За это время было казнено 2445 человек, т.е. совершалось 30 казней в год. Эту цифру, правда, увеличивают два польских восстания 1830 и 1863 гг. и начало революции 1905-1907 гг. Если же брать мирное время, получится 19 казней в год. На всю огромную Россию! О чем говорит эта цифра с учетом того, что в течение всего этого периода смертная казнь за умышленное убийство применялась неукоснительно? Она говорит о том, что сами убийства случались крайне редко. (Кстати, в очень буйных народах тогда числились финны, они чаще кавказцев пускали в ход свои знаменитые «финки».)

Еще в XIX веке смертоубийство, даже присутствуя в реальной жизни, оставалось чем-то очень страшным и неприемлемым в понятиях простого народа. В старинных судебниках присутствует очень выразительное, вызывавшее ужас понятие «душегубство». Не хочу сказать, что в XIX веке царили буколические нравы — была бытовая преступность, был разбой и, конечно же, убийства. Вопрос в том, много ли их было, насколько легко преступник мог отважиться на подобное преступление. Я сам слышал (в 1971 году, в Иркутске), как старый профессор-геолог Николай Александрович Флоренсов рассказывал, со слов своего отца, про поездки бедных людей «на золоте». В начале 1890-х годов его отец, тогда юноша, дважды ездил «на золоте» из Иркутска через пол-Сибири один раз в Челябинск, другой — в Тюмень (дальше в европейскую Россию в обоих случаях можно было ехать по железной дороге). О чем речь? В Иркутске была лаборатория, куда свозили золотой песок сибирских приисков, и там это золото превращали в слитки. Зимой годовую продукцию лаборатории на санях, обозом, везли до железной дороги. И малоимущие ехали на ящиках с золотом, это был для них бесплатный попутный транспорт! Ехал, конечно, экспедитор и сопровождающие казаки — кажется, двое. Сейчас даже трудно себе сегодня такое представить. И это при тех суровых нравах на сибирских дорогах, о которых повествует, например, Короленко! Видимо, они были суровы до известного предела. Присутствие безоружных пассажиров защищало надежнее вооруженной охраны. Большая шайка легко бы перебила всех, но, видимо, даже для разбойников существовали какие-то табу, их злодейство не могло перейти известный предел, они не отваживались пролить невинную кровь. Не знаю, есть ли такое понятие в других языках, «невинная кровь». Хочется верить, что есть.

Сравнительно редки в России были половые преступления. И по самоубийствам Россия была на одном из последних мест в мире. Самоубийство потрясало людей — помните некрасовское: «ах, беда приключилась ужасная, мы такой не слыхали вовек». Это, кстати, один из самых точных признаков духовного здоровья нации.

(Характерно, что народ ясно осознавал эту свою особенность. Россия, несмотря на некоторую эрозию религиозного чувства, все равно до конца оставалась страной глубоко верующей, неспроста избравшей когда-то своим нравственным идеалом святость, Святую Русь. Но с высоты и падать больнее.)

Редкость убийств лучше любых объяснений показывает нам нравственный облик народа. Этот облик отчетливо проявляется еще в одной важной подробности.

Выше уже шла речь о том, каким важным общественным развлечением и зрелищем были в Западной Европе публичные казни. Во Франции эту традицию прервала лишь Вторая мировая война. В ряде эмигрантских воспоминаний и дневников можно встретить (под 1932 годом) возмущение по поводу того, что знакомый N отправился поглазеть на казнь Павла Горгулова, убийцы французского президента Думера. Последним прилюдно казненным в Париже стал в 1939 году некто Вейдман.

Конечно, и в России казни собирали зрителей. Например, казни Разина, Пугачева, и это не должно удивлять. Сами эти фигуры потрясали и завораживали воображение. А если не Пугачева? Датчанин капитан Педер фон Хавен, посетивший Петербург в 1736 году, писал, что в столице «смертную казнь обставляют не так церемонно, как у нас (т.е. в Дании — А.Г.) или где-либо еще. Преступника сопровождают к месту казни капрал с пятью-шестью солдатами, священник с двумя маленькими, одетыми в белое мальчиками, несущими по кадилу, а также лишь несколько старых женщин и детей, желающих поглядеть на сие действо. У нас похороны какого-нибудь доброго горожанина часто привлекают большее внимание, нежели в России казнь величайшего преступника».

Другое свидетельство. В день казни братьев Грузиновых в Черкасске, 27 октября 1800 г. полиция обходила дома обывателей и выгоняла всех жителей на Сенной рынок, где состоялась казнь8. Характерно и то, что в момент казни (чьей бы то ни было) русский люд снимал головные уборы, многие отворачивались и закрывали глаза. И еще одна важная подробность. После казни Пугачева собравшиеся не стали досматривать продолжение экзекуции — кнутование его сообщников. «Народ начал тогда тотчас расходиться» — читаем мы у мемуариста Андрея Болотова, свидетеля «редкого и необыкновенного у нас [! — А.Г.] зрелища»9.

Так ведут себя люди, которым отвратительно все жестокое, даже если они не сомневаются в заслуженности кары.

Парижане времен Французской революции вели себя иначе. Согласно «Chronique de Paris» (ее цитирует упомянутый выше Мишель Фуко) «при первом применении гильотины народ жаловался, что ничего не видно, и громко требовал: верните нам виселицы!».

В этих двух типах поведения отражаются какие-то глубинные, ведущие свое начало в древних временах, этнопсихологические различия. (Сегодня они затихают: всемирная культурная революция ХХ века сильно сгладила различия между народами.)

Чтобы изменить русское отношение к смертной казни потребовалось полное крушение всего внутреннего мира нашего народа, произошедшее в 1917 году. Миллионы солдат восприняли отречение царя как разрешение их от воинской присяги, которую они принесли царю, Богу и отечеству. Думские мудрецы, которые советовали царю отречься, не учли элементарную вещь. Простой народ воспринимал присягу как страшную клятву, нарушить которую означало попасть в ад. Отречение царя солдаты восприняли как освобождение их от клятвы и перед царем, и перед Богом, и перед отечеством, как разрешение делать все, что угодно.

Суровым аргументом в руках тех, кто утверждает, что в России «никогда не ценили человеческую жизнь», давно стало утверждение: «Петербург стоит на костях». Впервые оно было пущено шведами в середине XVIII века (еще бы — это у них отняли устье Невы, это шведские пленные прорубали первые просеки будущих улиц), воспроизведено бесчисленное число раз — главным образом, жалостливыми отечественными авторами. Но и европейскими, конечно, тоже — французский писатель Люк Дюртен, один из многих, писал в своей книге об СССР 1927 года («Иная Европа»): «Возведение этого города из камня унесло больше человеческих жизней, чем земляные работы в Версале… Город стоит на костях — на болоте, где царь Петр похоронил 150 тысяч рабочих». Город на костях — это то, что знает каждый, не так ли? Правда, доказательств этой «общеизвестной истины» никто никогда не представил, и первая же проверка (А.М. Буровский, «Петербург как географический феномен», СПб, 2003) показала: город на костях — полный вымысел, решительно ничем и нигде не подтвержденный.

Такой же, как «потемкинские деревни». Миф о них развенчал покойный академик А.М. Панченко. Это не совсем по теме данной главы, но читатель простит. Басня о «потемкинских деревнях», как и многое в западных наездах на Россию, — порождение простой человеческой зависти. В 1787 году Екатерина II показывала австрийскому императору Иосифу, польскому королю Станиславу Понятовскому и иностранным послам свои новые причерноморские земли и Крым. Гостей потрясли приобретения России, особенно на фоне неудач Австрии в турецких делах и плачевного состояния Польши. Потряс и размах строительства в Херсоне, Николаеве, Севастополе, особенно верфи, со стапелей которых в присутствии гостей были спущены первые корабли. Прошли годы, как вдруг участник путешествия Гельбиг (бывший в 1787 году послом Саксонии при русском дворе) написал, что селения по Днепру были декорациями, которые перевозили по ночам на новое место, а скот перегоняли. Технически это было бы невозможно, но просвещенная публика в таких вещах не сильна. Детский восторг, охвативший Европу, не поддается описанию. Какая психологическая компенсация! У стиснутых своей географией стран появилась возможность сказать себе: все русские победы, приобретения, крепости, корабли, вся Новороссия — это просто намалевано на холсте, ура!

Мистификация о «потемкинских деревнях», возможно, самая успешная в мировой истории. После Гельбига прошло двести лет, но вот заголовки переводных статей о России, которые я единовременно нашел на сайте ИноСМИ.Ру:

«Политика потемкинских деревень в России» (Christian Science Monitor); «Нераспространение по-русски — потемкинская деревня» (National Review); «Потемкин свободного рынка» (The Wall Street Journal); «Экономический рост потемкинского пошиба» (Welt am Sonntag); «Потемкинский валовой внутренний продукт» (The Wall Street Journal); «Потемкинские выборы» (Christian Science Monitor); «Потемкинская демократия» (The Washington Post); «Потемкинская Россия» (Le Monde); «Григорий Явлинский: Россия построила потемкинскую деревню» (Die Welt); «Елена Боннер: Владимир Потемкин» (The Wall Street Journal).

Поражают не штампы мышления (что делать, это встроенное свойство западной, да и любой другой, журналистики), поражает сила страсти. Живучесть нелепицы о «потемкинских деревнях» — факт западной, а не русской истории. Такое неравнодушие Запада к России очень напоминает отношение мальчика, дергающего девочку за косу, чтобы она обратила на него внимание, признала, что он лучше всех, и полюбила.

тут я затронул в одном блоге тему, что таможенный союз, который нам обещают со следующего года — это глубокая задница, в которую нас втянули. Мой главный аргумент — это в разы увеличивающаяся растаможка, по образцу российских тарифов. Но только в России таким образом защищают своего производителя, а вот что мы будем защищать у нас в Казахстане? Мне ответили — что мол радоваться надо, что мол все хорошо между Россией и Казахстаном, и что все зашибись.
Есть здесь люди, кто реально в чем то выигрывает от такого союза? Поделитесь. Кроме тех, кто просто тупо повторяет — ах как славно заживут теперь Россия и Казахстан?

Только если в результате Германию снова аккуратно поделят: 28%

Нет. Я буду делать всё для скорого потепления на Земле: 5%

Дипломатия тут бессильна. Холодная война должна быть предотвращена всеми доступными военными средствами: 10%

Почему бы и нет? Она прекрасно подойдёт к моей новой люстре
с эффектом лавы: 2%

Лично для меня ничего интересного. Я со своей женой уже много лет в состоянии этой самой Холодной войны: 1%

Да с удовольствием! Мне срочно необходимо хоть какое-нибудь разнообразие в жизни: 3%

Германия всё равно вылетит ещё в отборочном туре: 10%

В принципе да. Только я ещё не решил, на чьей стороне воевать: 2%

Безразлично. У нас есть Кнут (так зовут белого медведя в одном из германских зоопарков — всеобщего немецкого любимца — прим. переводчика ): 1%

Это слишком старомодно: 6%

Я принимаю участие только в человеконенавистнических опросах: 5%

Ну, здорово! И кто выиграет? Снова Китай: 2%

Двумя руками ЗА. Тогда конкурс Евровидение, наконец-то,
снова станет честным: 12%

Не понял… Мне, убеждённому гомофобу, и то сложно представить себе ТЁПЛЫЕ войны: 2%

Мекленбург-Форпомерн (одна из Федеральных земель Германии. Данный ответ соответствует русскому "Потому что гладиолусы", т.е. ответ ни о чём — прим. переводчика ): 10%

АМЕРИКАНСКИЕ ИНТЕРЕСЫ
Визит вице-президента США Джо Байдена в Грузию и на Украину отчасти ответил на вопрос о том, как прошли российско-американские переговоры во время визита президента США Барака Обамы в Россию в начале июля. Уже сам факт визита Байдена свидетельствует, что США, как и прежде, придерживаются мнения о том, что Россия не имеет права создавать свои сферы влияния ни в этих странах, ни где-либо еще в бывшем Советском Союзе.

Желание Америки выступить против России в вопросе, который затрагивает фундаментальные национальные интересы РФ, требует некоторого объяснения, поскольку, на первый взгляд, кажется крайне рискованным. Байден пролил свет на то, как администрация Обамы смотрит на Россию, в интервью The Wall Street Journal 26 июля. Вице-президент отметил, что США «существенно недооценивают» свои позиции.

При этом он добавил, что «Россия должна будет принять ряд очень сложных, продуманных решений. У нее сокращается население, экономика увядает, а банковский сектор вряд ли сможет пережить следующие 15 лет, – мир меняется на глазах, а они цепляются за прошлое, что не обеспечивает [им] устойчивого положения».

Россия обвиняет США в поддержке проамериканских сил на Украине, в Грузии и других странах бывшего Советского Союза под видом защиты демократии. По мнению Москвы, цель США заключается в том, чтобы окружить ее проамериканскими государствами и поставить под угрозу будущее РФ. Военные действия России в Грузии летом 2008 года должны были показать Америке и странам бывшего Советского Союза, что Россия не готова мириться с таким положением дел, зато, если потребуется, готова изменить его, применив военную силу.

После своего июльского визита Обама отправил Байдена в две наиболее чувствительные страны на территории постсоветского пространства – на Украину и в Грузию, – чтобы дать русским понять, что США не отступят от своей стратегии, несмотря на военное превосходство РФ в регионе.

С точки зрения долгосрочных перспектив, США намного могущественнее России, и Байден был прав, когда отметил ухудшение демографической ситуации в РФ как один из основных факторов упадка страны в более отдаленном будущем.

ПУТЕМ РЕЙГАНА
Но, перефразируя известного экономиста, мы живем не в отдаленном будущем. Сейчас расстановка сил на российских границах явно говорит в пользу России, а масштабные операции США в Ираке и Афганистане не дадут американцам вмешаться, если Россия решит прямо выступить против проамериканских правительств в странах бывшего Советского Союза.

Но даже при таком раскладе поездка и интервью Байдена показывают, что администрация Обамы занимает в отношении России ту же позицию, которая не меняется еще со времен правления Рейгана.

Рейган считал экономику главным слабым местом России. Он чувствовал, что чем хуже будет экономическая ситуация в России, тем более уступчивыми русские будут в геополитических вопросах. Чем больше уступок они будут делать в геополитических вопросах, тем слабее будет их контроль над Восточной Европой. И если призыв Рейгана: «Господин Горбачев, снесите эту стену!», будет услышан, Советский Союз распадется.

Со времен администрации Рейгана, идефикс не только США, но и НАТО, Китая и Японии было мнение о том, что слабость экономики не позволит России играть значимую роль даже в регионе, не говоря уже о мировой арене. Поэтому, что бы там ни хотела Россия, Запад свободно мог выстраивать любые, – и самые жесткие, – отношения с российскими союзниками, такими как Сербия, и внутри бывшего СССР. Россия в 1990-х, несомненно, была парализована.

Но и сейчас Байден утверждает, что какими бы ни были региональные преимущества России сейчас, ее экономика хромает, и это не та страна, которую нужно воспринимать всерьез.

Теперь, конечно, русские понимают, что значит «перезагрузка», о которой говорил Обама: это перезагрузка с восстановлением системы 1980-х и 1990-х годов.

НАЗАД В 1980-Е
Чтобы спрогнозировать реакцию России, важно понять, как оценивают события 1980-х и 1990-х такие люди, как премьер РФ Владимир Путин. Как-никак он работал в КГБ при Юрии Андропове, который долгое время возглавлял органы безопасности, а затем был избран генеральным секретарем ЦК компартии и стал идеологом перестройки, хотя реализовывать ее и пришлось другим.

Именно КГБ первым осознал, что Советский Союз оказался на грани распада, что неудивительно, поскольку только у КГБ было полное представление о положении дел в государстве. Стратегия Андропова заключалась в том, чтобы перейти от промышленного шпионажа – который, очевидно, входил в задачи Путина во время службы в Дрездене в качестве младшего офицера разведки, – к более официальным методам технологического обмена.

Чтобы убедить Запад поделиться технологиями и инвестировать в Советский Союз, Москва должна была пойти на серьезные уступки в той сфере, которая была наиболее важна для Запада: в сфере геополитики. Чтобы получить желаемое, СССР должна была прекратить «холодную войну».

Ценой «гласности» была смягчена угроза со стороны Запада. Но более сложным элементом головоломки была «перестройка», то есть реструктуризация советской экономики. Именно с этим были сопряжены основные риски, поскольку вся социальная и политическая структура Советского Союза была построена на командной экономике. Но эта экономика перестала функционировать, и без перестройки любые инвестиции и технологический обмен теряли смысл. Советский Союз не смог бы их «переварить».

Бывший советский лидер Михаил Горбачев был коммунистом, о чем мы нередко забываем, и последователем Андропова. Он оказался реформатором не потому, что верил в либерализацию как таковую; скорее, он считал ее средством для достижения цели. А целью этой было спасение Коммунистической партии и вместе с ней всего Советского Союза.

Горбачев понимал, что двойная задача: пойти на геополитические уступки Западу и одновременно «сверху вниз» проводить экономическую революцию внутри страны, – грозит серьезной дестабилизацией.

Именно на это рассчитывал Рейган, и именно это пытался предотвратить Горбачев. Но Горбачев проиграл партию, начатую Андроповым. Советский Союз распался, а вместе с ним потерпела крах и Компартия.

За этим последовало десятилетие экономического кошмара – во всяком случае, именно так считает большинство россиян. С точки зрения Запада, развал выглядел как либерализация. С точки зрения России, страна превратилась из бедной, но сверхдержавы в еще более бедного геополитического калеку. Для русских эксперимент стал двойным провалом. Российская империя не только вернулась к границам XVIII века, но и ее экономика пришла в еще больший упадок – выиграла лишь группа олигархов и некоторые из их западных партнеров, разворовывавшие все, что плохо лежало.

Русские, и Путин в частности, вынесли из этого иной урок, нежели Запад. Запад считал, что к распаду Советского Союза привели дисфункции экономической системы. Путин и его коллеги решили, что причиной развала стала попытка оздоровить экономику с помощью всеобъемлющих реформ.

С точки зрения Путина, экономическое процветание и государственное могущество вовсе не обязательно взаимосвязаны, когда речь идет о России.

РУССКАЯ НИЩЕТА
На протяжении большей части своей истории Россия была экономическим инвалидом – что при царях, что при советской власти.

Наши исследования показывают, что географическое положение страны имеет ряд слабых мест. Географическое положение, пугающие инфраструктурные проблемы и демографическая структура – все эти факторы играют против России. Но стратегическое могущество этой страны никогда не зависело от ее благополучия. Конечно, после Второй мировой войны российская экономика пошатнулась и так и не смогла полностью оправиться.

И все же международное влияние России было огромным. Беглый взгляд на ошеломляющую нищету – и при этом бесспорное могущество России на протяжении долгого времени, с 1600-х годов до появления Андропова на политической арене, – несомненно, подкрепляет точку зрения Путина.

Трудности 1980-х связаны с ослаблением и коррумпированностью Коммунистической партии при Леониде Брежневе не меньше, чем с внутренними экономическими проблемами. Экономическое положение Советского Союза было катастрофическим и при Иосифе Сталине. Но Германия совершила огромную ошибку, приняв слабость советской экономики за военную слабость.

США не повторили эту ошибку во время «холодной войны». Они понимали, что слабость советской экономики не влияет на стратегическую мощь страны. Москва могла быть не в состоянии обеспечить людей жильем, но никогда не забывала о поддержании военной мощи.

Экономический инвалид превратился в военного гиганта благодаря сильной государственной власти. И цари, и Компартия жестко контролировали общество. Это означало, что Москва могла перераспределить ресурсы из сферы производства потребительских благ в пользу военных нужд и подавлять при этом любое сопротивление.

В стране, которой управляют с помощью террора, недовольство экономической ситуацией не приводит ни к политическим сдвигам, ни к ослаблению военной мощи – во всяком случае, не в краткосрочной перспективе. Огромную долю ВВП можно пустить на удовлетворение военных нужд, даже если в этом случае средства будут использоваться неэффективно.

Цари нередко прибегали к репрессиям, и этот режим сохранялся до тех пор, пока во время Первой мировой войны не восстала сама армия. При Сталине армия не бунтовала даже в самые тяжелые моменты Второй мировой войны. При обоих режимах неэффективность экономики воспринималась как неизбежная расплата за геополитическое могущество. С любыми другими мнениями – даже намеками на иное мнение – расправлялась единственная по настоящему эффективная государственная структура: органы безопасности, будь то Охранка, ЧК, НКВД, МГБ или КГБ.

С точки зрения Путина, который назвал распад Советского Союза величайшей трагедией нашего времени, проблема заключалась не в слабости экономики. К развалу Союза, скорее, привела попытка одновременно полностью перестроить внешнюю и внутреннюю политику государства. При этом распад не привел к экономическому возрождению.

Может быть, Байден и не думал злорадствовать, но он высказал до конца ту же мысль, которую разделяет Путин. По мнению Путина, в распаде Советского Союза виноват Запад, и, особенно, США с умелой политикой администрации Рейгана, – и именно эту политику теперь проводит администрация Обамы.

РУССКОЕ МОГУЩЕСТВО
Не заметно, чтобы Путин и президент РФ Дмитрий Медведев не соглашались с выводами Байдена: российская экономика, действительно, «увядает», – за исключением одного момента. Судя по политике, которую проводит премьер, он, должно быть, думает, что в силах справиться с этим ослаблением.

В краткосрочной перспективе в распоряжении Путина вполне может быть необходимый для этого механизм – это и есть временное окно возможностей, о котором говорил Байден. Но в долгосрочной перспективе задача заключается не в том, чтобы улучшить состояние экономики, – это было бы сложно, если не невозможно, в столь огромной и малонаселенной стране, как Россия.

Решение, скорее, состоит в том, чтобы принять слабость российской экономики как данность и создать режим, который, несмотря на эту слабость, позволит России оставаться великой державой.

Этот режим позволит нарастить военную мощь, несмотря на всеобщую нищету, – назовем его «чекистским государством». Такое государство использует органы безопасности – сейчас это ФСБ, – чтобы контролировать общество, и это позволяет властям направлять необходимые ресурсы на развитие военно-промышленного комплекса.

Иными словами, Путин прошел полный круг и вернулся к истокам – к КГБ, но без идей Андропова и Горбачева, которые только путали дело.

Это не идеологическая позиция – это в равной степени применимо и к Романовым, и к большевикам. Это рабочий принцип российской геополитики и истории.

Опасно рассчитывать на то, что стратегическая мощь России будет связана с экономическим положением страны. Конечно, они были взаимосвязаны в 1980-х и 1990-х, но Путин работал над тем, чтобы разрушить эту связь. На первый взгляд, может показаться, что это бессмысленное занятие, но в российской истории такое разделение – норма.

ЛЕБЕДИНАЯ ПЕСНЯ РОССИИ
Похоже, Обама это отчасти понимает – неслучайно он отделяет Медведева (который кажется менее традиционным) от Путина (который кажется более традиционным), но мы не думаем, что эта стратегия жизнеспособна, – дело не в конкретных политиках, а в геополитических нуждах РФ.

Похоже, Байден хочет сказать, что стратегия Рейгана будет действенной всегда. Мы считаем, что она может быть действенной лишь до тех пор, пока не возродится российский режим с безгранично влиятельным аппаратом госбезопасности и не будет разделен рост экономики и военной мощи. Стратегия Байдена будет работать, пока этого не произойдет. Но в российской истории подобное разделение – норма, а последние 20 лет – исключение из правил.

Стратегия, предполагающая, что Россия вновь отделит экономическое процветание от военного могущества, требует иной реакции вместо нынешнего незначительного давления.

Она требует, чтобы окно возможностей, которое Россия получила в результате войн США с исламским миром, было закрыто, а давление на Россию – существенно увеличено, прежде чем русские перейдут к полномасштабным репрессиям и стремительному перевооружению.

Но, по иронии судьбы, вполне возможно, что в долгосрочной перспективе, через несколько поколений, будет уже неважно, удастся ли Западу упредить намерения России, учитывая другой фактор, упомянутый Байденом: сокращающееся население России. Демографическая ситуация в России неизменно ухудшалась со времен Первой мировой войны, прежде всего, из-за снижения рождаемости. Постепенная деградация привела к коллапсу в 1990-х. Пятидесятилетних в стране уже больше, чем подростков.

Россия может быть великой державой без сильной экономики, но ни одна страна не может стать великой державой без населения. Но даже такая плохая демографическая ситуация, как в России, не может изменить страну за одну ночь.

Сейчас время России, и тот период, который потребуется, чтобы ухудшение демографической ситуации окончательно подточило страну, может быть очень болезненным для американцев.

Байден озвучил стратегию США: давить на Россию и позволить природе взять свое. Мы думаем, что русские ответят сторицей, прежде чем сойти с исторической сцены.

интересная статья по адресу
slon.ru/articles/130856/
это маленькая часть, все не вмещается

Почему экономическая наука бессильна
Пол Кругман рассказывает, почему кризис застал экономистов врасплох, разоблачает «пресноводных» и возвещает победу кейнсианства

Сейчас в это трудно поверить, но не столь давно экономисты поздравляли друг друга с успехами своей науки. Эти достижения – так, по крайней мере, казалось – были и теоретическими, и практическими, и сулили всей сфере экономической науки золотой век. Что касается теорий – казалось, найден способ разрешить внутренние споры. Так, в статье 2008 года, озаглавленной «Состояние макроэкономики», Оливье Бланшар из Массачусетского технологического института (MIT), (сейчас он занимает пост главного экономиста МВФ), заявил, что «макроэкономика в хорошем состоянии». По его словам, все старые битвы окончены, произошло «сближение взглядов».

Да и экономисты-практики считали, что у них всё под контролем: «Основная задача предотвращения депрессий – решена», – заявил Роберт Лукас из Чикагского университета в президентском обращении к Американской экономической ассоциации в 2003 году. В 2004-м Бен Бернанке, бывший профессор из Принстона, который сейчас возглавляет Федеральную резервную систему, восхвалял Великую Умеренность в экономических проявлениях, которая стала результатом улучшений в экономической политике.

А в прошлом году все рухнуло.

НАУКА БЕССИЛЬНА
Лишь немногие экономисты видели приближение нынешнего кризиса, но неспособность предсказать его – наименьшая из проблем экономической науки. Куда важнее то, что вся отрасль оказалась не в состоянии увидеть саму возможность катастрофических отказов рыночной экономики. В золотые годы экономисты из финансового сектора уверовали, что рынки в основе своей принципиально стабильны, то есть акции и прочие активы всегда оцениваются совершенно верно.

В самых распространенных математических моделях, которыми пользовались для прогнозирования экономисты, ничто не предполагало саму возможность коллапса вроде того, что случился в минувшем году.

Макроэкономисты, конечно, расходились во взглядах. Но, в основном, спорили те, кто настаивал на том, что экономики со свободным рынком никогда не сбиваются с пути, и те, кто считал, что экономики вполне могут то тут, то там отбиться от общего стада, зато любые крупные отклонения от пути процветания могут быть (и будут) исправлены всемогущим государством.

Ни одна из сторон не была готова к тому, что придется иметь дело с экономикой, слетевшей с рельсов, несмотря на все усилия правительства.

В свете кризиса стало ясно, что дыры в экономической теории разверзлись шире некуда. Тот же Лукас заявил, что планы администрации Обамы относительно стимулирования, – это «халтурная экономика», а его чикагский коллега Джок Кокрейн – что планы эти опираются на «сказки с дурной репутацией».

В ответ Брэд Делонг из университета Калифорнии в Беркли написал об «интеллектуальном коллапсе» чикагской школы, а лично я говорил, что комментарии чикагских экономистов, – результат Смутного времени в макроэкономике, во время которого были утрачены тяжким трудом добытые знания.

Что случилось с экономической наукой? И куда она теперь отправится?

Как мне представляется, экономика сбилась с пути, потому что экономисты в массе своей ошибочно приняли за правду красоту, облицованную убедительно выглядящими математическими выкладками.

До Великой депрессии большинство экономистов сходились во взглядах на капитализм как на совершенную или наиболее близкую к совершенной систему. Этот образ не устоял перед массовой безработицей, но когда воспоминания о Депрессии поблекли, наука экономика снова закрутила роман со старым, идеализированным взглядом: мыслящие индивидуумы взаимодействуют на совершенных рынках. На этот раз все это подкреплялось навороченными красивыми уравнениями.

Безусловно, обновленный роман с идеализированным рынком был частично реакцией на меняющиеся политические веяния, частично – желанием приобщиться к материальным благам. Творческий отпуск в Институте Гувера и предложение о работе на Уолл-Стрит на дороге не валяются.

Но все же главной причиной провала было желание найти всеобъемлющий и элегантный подход, который заодно давал бы экономике шанс блеснуть математическим мастерством. К несчастью, это романтизированное и облагороженное видение экономики привело большинство экономистов к игнорированию всего, что, в принципе, могло пойти не так.

Они демонстративно не замечали пределов человеческой рациональности (которая часто приводит к пузырям и банкротствам); проблем организаций, которые становились неуправляемыми; несовершенства рынков – особенно финансовых, – которые могут заставить экономическую операционную систему претерпевать внезапные, непредсказуемые обвалы; опасностей, которые возникают, когда те, кому следует регулировать ситуацию, не верят в саму возможность регулирования.

Гораздо сложнее предсказать, куда наука экономика двинется теперь.

Почти наверняка экономистам придется научиться жить с беспорядком. То есть, им придётся принять значимость нерационального и часто непредсказуемого поведения, быть готовыми к разного рода несовершенствам рынков. И признать, что до элегантной экономической «теории всего» пока далеко.

На практике это превращается в рекомендации вести более осторожную политику – и не отключать экономические противовесы и системы безопасности, полагаясь на то, что рынок решит все проблемы.

«Россия, вперёд!» Статья Дмитрия Медведева
news.mail.ru/politics/2886384?page=1
Президент России Дмитрий Медведев написал статью для СМИ. Статья опубликована на сайте Президента России Kremlin.ru.
Уважаемые сограждане! Дорогие друзья! Публикуемая сегодня статья написана мной для того, чтобы довести до каждого из вас, до всех граждан России мое представление о стратегических задачах, которые нам предстоит решать. О настоящем и будущем нашей страны. И пригласить всех, кому есть что сказать, к участию в дискуссии по этим темам. Ваши оценки, замечания и предложения будут учтены при подготовке послания президента России Федеральному собранию. Практических планов развития нашего государства. Адрес электронной почты: [email protected].

Через несколько месяцев Россия вступает в новое десятилетие нового века. Конечно, рубежи времени и круглые даты имеют скорее символическое, чем практическое значение. Но они дают нам повод осмыслить прошлое. Оценить настоящее. И задуматься о будущем. О том, что предстоит каждому из нас. Нашим детям, нашей стране.

Сначала давайте ответим себе на простой, но очень серьезный вопрос. Должны ли мы и дальше тащить в наше будущее примитивную сырьевую экономику, хроническую коррупцию, застарелую привычку полагаться в решении проблем на государство, на заграницу, на какое-нибудь «всесильное учение», на что угодно, на кого угодно, только не на себя? И есть ли у России, перегруженной такими ношами, собственное завтра?

В следующем году мы будем праздновать шестьдесят пятую годовщину победы в Великой Отечественной войне. Этот юбилей напомнит нам о том, что наше время было будущим для тех героев, которые завоевали нашу свободу. И что народ, победивший жестокого и очень сильного врага в те далекие дни, должен, обязан сегодня победить коррупцию и отсталость. Сделать нашу страну современной и благоустроенной.

Мы, современные поколения российского народа, получили большое наследство. Заслуженное, завоеванное, заработанное упорными усилиями наших предшественников. Иногда ценой тяжелых испытаний и действительно страшных жертв. Мы располагаем гигантской территорией, колоссальными природными богатствами, солидным промышленным потенциалом, впечатляющим списком ярких достижений в области науки, техники, образования, искусства, славной историей армии и флота, ядерным оружием. Авторитетом державы, игравшей значительную, а в некоторые периоды и определяющую роль в событиях исторического масштаба.

Как мы распорядимся этим наследством? Как преумножим его? Какой будет Россия для моего сына, для детей и внуков моих сограждан? Каково будет ее место, а значит, и место наших потомков, наследников, будущих поколений россиян, среди других наций – в мировом разделении труда, в системе международных отношений, в мировой культуре? Что нужно сделать, чтобы качество жизни граждан России и сегодня, и в будущем неуклонно повышалось? Чтобы наше общество становилось богаче, свободнее, гуманнее, привлекательнее? Чтобы оно было в состоянии дать всем желающим лучшее образование, интересную работу, хороший доход, комфортную среду для личной жизни и творческой деятельности?

У меня есть ответы на эти вопросы. И прежде, чем их сформулировать, я бы хотел дать оценку нынешнего положения дел.

Мировой экономический кризис показал: дела наши обстоят далеко не самым лучшим образом. Двадцать лет бурных преобразований так и не избавили нашу страну от унизительной сырьевой зависимости. Наша теперешняя экономика переняла у советской самый тяжелый порок – она в значительной степени игнорирует потребности человека. Отечественный бизнес за малым исключением не изобретает, не создает нужные людям вещи и технологии. Торгует тем, что сделано не им, – сырьем либо импортными товарами. Готовые же изделия, произведенные в России, в основной массе пока отличаются крайне невысокой конкурентоспособностью.

Отсюда и большее, чем у других экономик падение производства во время нынешнего кризиса. И запредельные колебания фондового рынка. Все это доказывает, что мы сделали далеко не все необходимое в предшествующие годы. И далеко не все сделали правильно.

Энергоэффективность и производительность труда большинства наших предприятий позорно низки. Но это полбеды. Беда в том, что, похоже, это не очень волнует владельцев, директоров, главных инженеров и чиновников.

Как следствие – на уровне глобальных экономических процессов влияние России, прямо скажем, не так велико, как нам бы хотелось. Конечно, в эпоху глобализации влияние любой страны не может быть абсолютным. Это было бы даже вредно. Но возможности нашей страны должны быть значительными, подобающими исторической роли России.

Демократические институты в целом сформированы и стабилизированы, но их качество весьма далеко от идеала. Гражданское общество слабо, уровень самоорганизации и самоуправления невысоки.

С каждым годом нас становится все меньше. Алкоголизм, курение, дорожно-транспортные происшествия, недостаточная доступность многих медицинских технологий, экологические проблемы сокращают жизнь миллионов людей. А наметившийся рост рождаемости пока не компенсирует убыль населения.

Мы сумели собрать страну, остановить центробежные тенденции. Но проблем еще очень много. Включая самые острые. Террористические атаки на Россию продолжаются. Жители республик Северного Кавказа просто не знают покоя. Гибнут военные и работники правоохранительных органов, государственные и муниципальные служащие, мирные люди. Конечно, эти преступления совершаются при поддержке международных бандгрупп. Но давайте признаем: ситуация не была бы настолько острой, если бы социально-экономическое развитие юга России было по-настоящему результативным.

Итак, неэффективная экономика, полусоветская социальная сфера, неокрепшая демократия, негативные демографические тенденции, нестабильный Кавказ. Это очень большие проблемы даже для такого государства, как Россия.

Не стоит, конечно, сгущать краски. Делается многое. Россия работает. Она уже не то полупарализованное полугосударство, каким была еще десять лет назад. Все социальные системы функционируют. Только этого недостаточно. Ведь они лишь воспроизводят текущую модель, но не развивают ее. Не изменяют сложившийся уклад жизни. Сохраняют пагубные привычки.

Добиться лидерства, полагаясь на нефтегазовую конъюнктуру, невозможно. Надо понять, прочувствовать всю сложность наших проблем. Откровенно обсудить их, чтобы действовать. В конце концов, не сырьевые биржи должны вершить судьбу России, а наше собственное представление о себе, о нашей истории и о нашем будущем. Наш интеллект, трезвая самооценка, наша сила, чувство собственного достоинства, предприимчивость.

Называя пять приоритетов технологического развития, предлагая конкретные направления модернизации политической системы, меры по укреплению судебной власти и противодействию коррупции, я исхожу из моих представлений о будущем России. И ради этого будущего считаю необходимым освобождение нашей страны от запущенных социальных недугов, сковывающих ее творческую энергию, тормозящих наше общее движение вперед. К недугам этим отношу:

1. Вековую экономическую отсталость, привычку существовать за счет экспорта сырья, фактически выменивая его на готовые изделия. Элементы инновационной системы создавались, и небезуспешно, Петром Великим, и последними царями, и большевиками. Но цена этих успехов была слишком высока. Они достигались, как правило, чрезвычайным напряжением сил, на пределе возможностей тоталитарной государственной машины.

2. Вековую коррупцию, с незапамятных времен истощавшую Россию. И до сих пор разъедающую ее по причине чрезмерного присутствия государства во всех сколько-нибудь заметных сферах экономической и иной общественной деятельности. Но дело не только в избыточности государства. Бизнес тоже не безгрешен. Многие предприниматели озабочены не поиском талантливых изобретателей, не внедрением уникальных технологий, не созданием и выводом на рынок новых продуктов, а подкупом чиновников ради получения «контроля над потоками» перераспределения собственности.
3. Широко распространенные в обществе патерналистские настроения. Уверенность в том, что все проблемы должно решать государство. Либо кто-то еще, но только не каждый на своем месте. Желание «делать себя», достигать шаг за шагом личных успехов не является нашей национальной привычкой. Отсюда – безынициативность, дефицит новых идей, нерешенные вопросы, низкое качество общественной дискуссии, в том числе, и критических выступлений. Общественное согласие и поддержка обычно выражаются молчанием. Возражения очень часто бывают эмоциональными, хлесткими, но при этом – поверхностными и безответственными. Что ж, и с этими явлениями Россия знакома не первые сто лет.

Приходится слышать, что нельзя полностью вылечить хронические социальные болезни. Что традиции непоколебимы, а история имеет свойство повторяться. Но когда-то и крепостничество, и повальная неграмотность казались неодолимыми. Однако же были преодолены.

Что касается традиций – их влияние, конечно, значительно. Но они, вписываясь в каждую новую эпоху, все же претерпевают изменения. Некоторые из них просто исчезают. Да и не все они полезны. Для меня традиции – это только неоспоримые ценности, которые надо беречь. Это межнациональный и межконфессиональный мир, воинская доблесть, верность долгу, гостеприимство и доброта, свойственные нашему народу. А взяточничество, воровство, умственная и душевная лень, пьянство – пороки, оскорбляющие наши традиции. От них следует избавляться самым решительным образом.

И, конечно же, современная Россия не повторяет собственное прошлое. Наше время – по-настоящему новое. И не только потому, что оно течет вперед, как всякое время. Но и потому, что открывает перед нашей страной и перед каждым из нас огромные возможности. Такие возможности, которых не было и в помине двадцать, тридцать, тем более – сто и триста лет назад.

Впечатляющие показатели двух величайших в истории страны модернизаций – петровской (имперской) и советской оплачены разорением, унижением и уничтожением миллионов наших соотечественников. Не нам судить наших предков. Но нельзя не признать, что сохранение человеческой жизни не было, мягко скажем, в те годы для государства приоритетом. К сожалению, это факт. Сегодня впервые в нашей истории у нас есть шанс доказать самим себе и всему миру, что Россия может развиваться по демократическому пути. Что переход страны на следующую, более высокую ступень цивилизации возможен. И что он будет осуществлен ненасильственными методами. Не принуждением, а убеждением. Не подавлением, а раскрытием творческого потенциала каждой личности. Не запугиванием, а заинтересованностью. Не противопоставлением, а сближением интересов личности, общества и государства.

Мы действительно живем в уникальное время. У нас есть шанс построить новую, свободную, процветающую, сильную Россию. И я как Президент обязан сделать все от меня зависящее, чтобы этот шанс был использован нами в полной мере.

В течение ближайших десятилетий Россия должна стать страной, благополучие которой обеспечивается не столько сырьевыми, сколько интеллектуальными ресурсами: «умной» экономикой, создающей уникальные знания, экспортом новейших технологий и продуктов инновационной деятельности.

Недавно я определил пять стратегических векторов экономической модернизации нашей страны. Во-первых, мы станем одной из лидирующих стран по эффективности производства, транспортировки и использования энергии. Разработаем и выведем на внутренние и внешние рынки новые виды топлива. Во-вторых, сохраним и поднимем на новый качественный уровень ядерные технологии. В-третьих, российские специалисты будут совершенствовать информационные технологии, добьются серьезного влияния на процессы развития глобальных общедоступных информационных сетей, используя суперкомпьютеры и другую необходимую материальную базу. В-четвертых, мы будем располагать собственной наземной и космической инфраструктурой передачи всех видов информации; наши спутники будут «видеть» весь мир, помогать нашим гражданам и людям всех стран общаться, путешествовать, заниматься научными исследованиями, сельскохозяйственным и промышленным производством. В-пятых, Россия займет передовые позиции в производстве отдельных видов медицинского оборудования, свехсовременных средств диагностики, медикаментов для лечения вирусных, сердечно-сосудистых, онкологических и неврологических заболеваний.

Следуя этим пяти стратегиям лидерства в сфере высоких технологий, мы будем также уделять постоянное внимание развитию наиболее значимых традиционных отраслей. Прежде всего, – агропромышленного комплекса. Каждый третий из нас проживает на селе. Доступность современных социальных услуг для сельских жителей, рост их доходов, улучшение условий их труда и быта – всегда будут нашим приоритетом.

И, само собой разумеется, Россия будет хорошо вооружена. Достаточно, чтобы никому не пришло в голову угрожать нам и нашим союзникам.

Эти цели реалистичны. Задачи, поставленные для их достижения, сложны, но решаемы. Детальные, пошаговые планы движения вперед в указанных направлениях уже разрабатываются. Мы будем поощрять и стимулировать научно-техническое творчество. Прежде всего, поддержим молодых ученых и изобретателей. Средняя и высшая школы подготовят достаточное количество специалистов для перспективных отраслей. Научные учреждения сосредоточат основные усилия на реализации прорывных проектов. Законодатели примут все решения для комплексной поддержки духа новаторства во всех сферах общественной жизни, создания рынка идей, изобретений, открытий, новых технологий. Государственные и частные компании получат всемерную поддержку во всех начинаниях по созданию спроса на продукты инновационной деятельности. Иностранным компаниям и научным организациям будут представляться самые благоприятные условия для строительства в России исследовательских и конструкторских центров. Мы пригласим на работу лучших ученых и инженеров из разных стран мира. И, главное, мы будем объяснять нашей молодежи, что важнейшим конкурентным преимуществом являются знания, которых нет у других, интеллектуальное превосходство, умение создавать вещи, нужные людям. Как писал А.С. Пушкин: «Есть высшая смелость: смелость изобретения, создания, где план обширный объемлется творческой мыслью». Изобретатель, новатор, ученый, учитель, предприниматель, внедряющий новые технологии, — станут самыми уважаемыми людьми в обществе. Получат от него все необходимое для плодотворной деятельности.

Инновационная экономика возникнет, конечно, не сразу. Она – часть культуры, основанной на гуманистических ценностях. На стремлении к преобразованию мира ради лучшего качества жизни, ради освобождения человека от бедности, болезней, страха, несправедливости. Талантливые люди, стремящиеся к обновлению, способные создавать новое и лучшее, не прилетят к нам с другой планеты. Они уже здесь, среди нас. И об этом недвусмысленно свидетельствуют результаты международных интеллектуальных олимпиад, патентование за рубежом изобретений, сделанных в России, и настоящая охота, ведущаяся крупнейшими компаниями и университетами мира за нашими лучшими специалистами. Мы – государство, общество и семья – должны научиться находить, растить, воспитывать и беречь таких людей.
Считаю технологическое развитие приоритетной общественной и государственной задачей еще и потому, что научно-технический прогресс неразрывно связан с прогрессом политических систем. Считается, что демократия возникла в Древней Греции, но в те времена демократия существовала не для всех. Свобода была привилегией меньшинства. Полноценная демократия, утвердившая всеобщее избирательное право и юридически оформленное равенство всех граждан перед законом, демократия для каждого возникла сравнительно недавно, каких-нибудь восемьдесят – сто лет назад. Демократия стала массовой, когда массовым стало производство самых необходимых товаров и услуг. Когда уровень технологического развития западной цивилизации сделал возможным всеобщий доступ к элементарным благам, к системам образования, медицинского обслуживания, информационного обмена. Каждое новое изобретение, улучшающее качество жизни, – дает дополнительную степень свободы для человека. Делает условия его существования более комфортными, а социальные отношения более справедливыми. Чем «умнее», интеллектуальнее, эффективнее будет наша экономика, тем выше будет уровень благосостояния наших граждан. Тем свободнее, справедливее, гуманнее будет наша политическая система. Общество в целом.

Распространение современных информационных технологий, которому мы будем всячески содействовать, дает беспрецедентные возможности для реализации таких фундаментальных политических свобод, как свобода слова и собраний. Для выявления и ликвидации очагов коррупции. Для прямого доступа к месту практически любых событий. Для непосредственного обмена мнениями и знаниями людей всего мира. Общество становится открытым и прозрачным, как никогда. Даже если это не нравится правящему классу.

Политическая система России также будет предельно открытой, гибкой и внутренне сложной. Она будет адекватна динамичной, подвижной, прозрачной и многомерной социальной структуре. Отвечать политической культуре свободных, обеспеченных, критически мыслящих, уверенных в себе людей. Как в большинстве демократических государств лидерами в политической борьбе будут парламентские партии, периодически сменяющие друг друга у власти. Партии и их коалиции будут формировать федеральные и региональные органы исполнительной власти (а не наоборот), выдвигать кандидатов на пост главы государства, руководителей регионов и местного самоуправления. Они будут иметь длительный опыт цивилизованной политической конкуренции. Ответственного и содержательного взаимодействия с избирателями, межпартийного сотрудничества и поиска компромиссных вариантов решений острейших социальных проблем. Соединят в политическое целое все части общества, граждан всех национальностей, самые разные группы людей и наделенные широкими полномочиями российские земли.

Политическая система будет обновляться и совершенствоваться в ходе свободного соревнования открытых политических объединений. При сохранении межпартийного консенсуса по стратегическим вопросам внешней политики, социальной стабильности, национальной безопасности, основ конституционного строя, охраны суверенитета нации, прав и свобод граждан, защиты права собственности, неприятия экстремизма, поддержки структур гражданского общества, всех форм самоорганизации и самоуправления. Подобный консенсус существует во всех современных демократиях.

В этом году мы начали движение к созданию такой политической системы. Политические партии получили дополнительные возможности влиять на формирование исполнительной власти в субъектах федерации и муниципалитетах. Смягчены формальные требования по ряду вопросов партстроительства. Облегчены условия выдвижения кандидатов на выборах в Государственную Думу. Законодательно установлены гарантии равного доступа к государственным средствам массовой информации парламентских партий. Принят и ряд других мер.

Не всех устраивают темпы нашего движения в этом направлении. Говорят о необходимости форсированного изменения политической системы. А иногда и том, чтобы вернуться в «демократические» девяностые. Но возврат к парализованному государству недопустим. Поэтому хочу огорчить сторонников перманентной революции. Спешить мы не будем. Спешка и необдуманность в деле политических реформ не раз в нашей истории приводили к трагическим последствиям. Ставили Россию на грань распада. Мы не вправе рисковать общественной стабильностью и ставить под угрозу безопасность наших граждан ради каких-то абстрактных теорий. Не вправе приносить стабильную жизнь в жертву даже самым высоким целям. Еще Конфуций заметил: «Нетерпимость в малом разрушает великий замысел». Мы «наелись» этого в прошлом. Реформы для людей, а не люди для реформ. В то же время, не обрадую и тех, кого полностью устраивает статус кво. Тех, кто боится и не хочет перемен. Перемены будут. Да, они будут постепенными, продуманными, поэтапными. Но – неуклонными и последовательными.

Российская демократия не будет механически копировать зарубежные образцы. Гражданское общество не купить за иностранные гранты. Политическую культуру не переделать простым подражанием политическим обычаям передовых обществ. Эффективную судебную систему нельзя импортировать. Свободу невозможно выписать из книжки, даже если это очень умная книжка. Мы, безусловно, обязательно будем учиться у других народов. Будем перенимать их опыт, учитывать их успехи и просчеты в развитии демократических институтов. Но никто не проживет нашу жизнь за нас. Никто не станет за нас – свободными, успешными, ответственными. Только наш собственный опыт демократического строительства даст нам право утверждать – мы свободны, мы – ответственны, мы – успешны.

Демократия нуждается в защите. Как нуждаются в защите основные права и свободы наших граждан. Защите, прежде всего, от коррупции, порождающей произвол, несвободу и несправедливость. Мы только приступили к формированию такого защитного механизма. Его центральной частью должен быть суд. Нам предстоит создать современный эффективный суд, действующий в соответствии с новым законодательством о судоустройстве и опирающийся на современное правопонимание. Нам также предстоит избавиться от пренебрежения к праву и суду, которое, как мне неоднократно доводилось говорить, стало нашей печальной «традицией». Но при формировании новой судебной власти недопустимы скачки и кампанейщина, равно как и болтовня о том, что сама система сгнила и проще набрать новый судебный и правоохранительный корпус, чем изменить их. У нас нет «новых» судей, как нет «новых» прокуроров, милиционеров, сотрудников спецслужб, чиновников, бизнесменов и т.д. Нужно создать нормальные условия работы для действующего правоохранительного корпуса, решительно избавляясь от проходимцев. Нужно учить правоохранителей охранять и защищать права и свободы. Справедливо, четко и эффективно разрешая конфликты в правовом поле. Необходимо устранить неправовое влияние на судебные акты, какими бы соображениями оно не диктовались. В конечном счете, судебная система сама способна разобраться, что в интересах государства, а что отражает шкурный интерес коррумпированного бюрократа или предпринимателя. Необходимо прививать вкус к правовой культуре, законопослушанию, уважение к правам других, включая такое важное, как право собственности. Именно суды при широкой общественной поддержке призваны очистить страну от коррупции. Это сложная задача. Но выполнимая. У других же стран все получилось.

Мы будем делать все возможное для нормализации жизни людей на российском Кавказе. Экономические и гуманитарные программы для Юга страны будут в ближайшее время пересмотрены и конкретизированы. Будут разработаны отдельные и очень четкие критерии эффективности работы руководителей государственных структур по проблемам Кавказа. Это касается, прежде всего, федеральных и региональных министерств и ведомств, ответственных за качество политики в сфере промышленного производства, финансов, социального развития, образования, культуры. В то же время правоохранительные органы продолжат подавление бандгрупп, стремящихся запугиванием и террором навязать населению некоторых кавказских республик свои бредовые идеи и варварские порядки.
Негативные демографические тенденции должны быть замедлены и остановлены. Повышение качества медицинского обслуживания, стимулирование рождаемости, безопасность на дорогах и производстве, борьба с пандемией алкоголизма, развитие физической культуры, массового спорта должны стать и стратегическими, и при этом – повседневно решаемыми государственными задачами.

Какую бы сферу ни затрагивали преобразования, их цель в конечном итоге одна – повышение качества жизни в России. Создание условий для обеспечения граждан жильем, работой, медицинской помощью. Забота о пенсионерах, защита детей, поддержка людей с ограниченными возможностями – прямая обязанность властей всех уровней.

В речах российских политиков часто звучит напоминание о том, что согласно нашей Конституции Россия – социальное государство. Это действительно так, но не следует забывать и о том, что современное социальное государство – это не раздувшийся советский собес и не спецраспределитель с неба свалившихся благ. Это сложная, сбалансированная система экономических стимулов и социальных гарантий, юридических, этических и поведенческих норм, продуктивность которой в решающей мере зависит от качества труда и уровня подготовки каждого из нас.

Общество может распределять через государство только то, что зарабатывает. Жить не по средствам – безнравственно, неразумно и опасно. Нужно подтягивать экономику, чтобы больше зарабатывать. Не просто получать только потому, что нефть в какой-то момент подорожала, а именно – зарабатывать.

Мы будем повышать эффективность социальной сферы по всем направлениям, уделяя повышенное внимание задачам материального и медицинского обеспечения ветеранов и пенсионеров.

Модернизация российской демократии, формирование новой экономики, на мой взгляд, возможны только в том случае, если мы воспользуемся интеллектуальными ресурсами постиндустриального общества. Без всяких комплексов, открыто и прагматично. Вопрос гармонизации отношений с западными демократиями – это не вопрос вкуса или каких-то личных предпочтений тех или иных политических групп. Наши внутренние финансовые и технологические возможности сегодня недостаточны для реального подъема качества жизни. Нам нужны деньги и технологии стран Европы, Америки, Азии. Этим странам нужны, в свою очередь, возможности России. Мы крайне заинтересованы в сближении и взаимном проникновении наших культур и экономик.

Конечно, не бывает отношений без противоречий. Всегда найдутся спорные темы, причины для разногласий. Но обидчивость, кичливость, закомплексованность, недоверие и тем более враждебность должны быть исключены на взаимной основе из отношений России с ведущими демократическими странами.

У нас много общих задач, среди которых такие безусловно приоритетные и касающиеся буквально каждого жителя Земли, как нераспространение ядерного оружия и снижение риска неблагоприятных техногенных изменений климата.

Мы должны уметь заинтересовать партнеров, вовлечь их в совместную деятельность. И если для этого нужно что-то изменить в самих себе, отказаться от предрассудков и иллюзий – так следует и делать. Речь, конечно, не идет о политике односторонних уступок. Безволие и некомпетентность не могут дать ни уважения, ни благодарности, ни выгоды. Это уже было в нашей недавней истории. Наивные представления о непогрешимом и счастливом Западе и вечно недоразвитой России неприемлемы, оскорбительны и опасны. Но не менее опасен и путь конфронтации, самоизоляции, взаимных придирок и претензий.

Не ностальгия должна определять нашу внешнюю политику, а стратегические долгосрочные цели модернизации России. При этом Россия, оставаясь одной из ведущих экономик, ядерной державой и постоянным членом Совета безопасности ООН, должна открыто и прямо говорить о своей позиции, отстаивать ее на всех площадках. Не юлить и не приспосабливаться. А в случае угрозы собственным интересам – решительно защищать их. Мне уже доводилось говорить о таких принципах нашей внешней политики в августе прошлого года.

Наряду с активной работой на западном направлении мы должны углублять сотрудничество со странами ЕврАзЭС, ОДКБ, СНГ. Это наши самые близкие, стратегические партнеры. У нас с ними – общие задачи по модернизации наших экономик, обеспечению региональной безопасности, более справедливому устройству мирового порядка. Мы должны также развивать всемирную кооперацию с нашими партнерами по линии ШОС и БРИК.

У российского народа, как у каждого великого народа, яркая, героическая, вызывающая уважение и восхищение, и в то же время – противоречивая, сложная, неоднозначная история. По разному воспринимают нас разные люди и разные страны. И многое еще предстоит сделать для защиты нашего исторического наследия от искажения и политических спекуляций. Мы должны смотреть на свое прошлое трезво. Видеть в нем и грандиозные победы, и трагические ошибки, и примеры для подражания, и проявление лучших черт национального характера.

В любом случае мы будем внимательны к своей истории, будем ее уважать. Уважать, прежде всего, роль нашей страны в поддержании сбалансированного мирового порядка на протяжении многих веков. Россия всегда, на всех этапах своего становления стремилась к достижению более справедливого мироустройства.

Не раз именно Россия оказывала покровительство малым народам, столкнувшимся с угрозой порабощения или даже уничтожения. Так было и совсем недавно, когда режим Саакашвили совершил преступное нападение на Южную Осетию. Не раз – разрушала авантюристические планы претендентов на мировое господство. Россия дважды выступала в авангарде великих коалиций: в XIX веке – остановившей Наполеона, в XX – разгромившей нацистов. И в военное, и в мирное время, если справедливое дело требовало решительных действий – наш народ приходил на помощь. Россия всегда была верным союзником на войне и честным партнером в экономических и дипломатических делах.

В будущем Россия будет активным и уважаемым участником всемирного содружества свободных наций. Достаточно сильной для того, чтобы оказывать существенное влияние на выработку решений, имеющих глобальные последствия. Чтобы не допускать чьих-либо односторонних действий, которые могли бы нанести ущерб национальным интересам и негативно сказаться на наших внутренних делах. Снизить уровень доходов россиян, повредить их безопасности.

Для этого мы уже сегодня вместе с другими странами добиваемся реформирования наднациональных политических и экономических институтов. Целью такой модернизации является развитие международных отношений, учет интересов как можно большего количества народов и стран. Установление таких правил сотрудничества и разрешения споров, в основе которых были бы современные представления о равенстве и справедливости.

Таковы мои взгляды на историческую роль нашей страны, на ее будущее. Предлагаемые мной ответы на вопросы, касающиеся каждого из нас.

Я приглашаю всех, кто разделяет мои убеждения, – к сотрудничеству. Приглашаю к сотрудничеству и тех, кто не согласен со мной, но искренне желает перемен к лучшему. Нашей работе будут пытаться мешать. Влиятельные группы продажных чиновников и ничего не предпринимающих «предпринимателей». Они хорошо устроились. У них «все есть». Их все устраивает. Они собираются до скончания века выжимать доходы из остатков советской промышленности и разбазаривать природные богатства, принадлежащие всем нам. Они не создают ничего нового, не хотят развития и боятся его. Но будущее принадлежит не им. Оно принадлежит нам. Таких, как мы, абсолютное большинство. Мы будем действовать. Терпеливо, прагматично, последовательно, взвешенно. Действовать прямо сейчас. Действовать завтра и послезавтра. Мы преодолеем кризис, отсталость, коррупцию. Создадим новую Россию. Россия – вперед!

Текст: Президент РФ Дмитрий Медведев

Ф.М. Достоевский

ДНЕВНИК ПИСАТЕЛЯ
1877, Сентябрь — Декабрь
… по внутреннему убеждению моему, самому полному и непреодолимому — не будет у России, и никогда еще не было, таких ненавистников, завистников, клеветников и даже явных врагов, как все эти славянские племена, чуть только их Россия освободит, а Европа согласится признать их освобожденными!
И пусть не возражают мне, не оспаривают, не кричат на меня, что я преувеличиваю и что я ненавистник славян! Я, напротив, очень люблю славян, но я и защищаться не буду, потому что знаю, что всё точно так именно сбудется, как я говорю, и не по низкому, неблагодарному, будто бы, характеру славян, совсем нет, — у них характер в этом смысле как у всех, — а именно потому, что такие вещи на свете иначе и происходить не могут.
Начнут же они, по освобождении, свою новую жизнь, повторяю, именно с того, что выпросят себе у Европы, у Англии и Германии, например, ручательство и покровительство их свободе, и хоть в концерте европейских держав будет и Россия, но они именно в защиту от России это и сделают.
Начнут они непременно с того, что внутри себя, если не прямо вслух, объявят себе и убедят себя в том, что России они не обязаны ни малейшею благодарностью, напротив, что от властолюбия России они едва спаслись при заключении мира вмешательством европейского концерта, а не вмешайся Европа, так Россия проглотила бы их тотчас же, «имея в виду расширение границ и основание великой Всеславянской империи на порабощении славян жадному, хитрому и варварскому великорусскому племени».
Может быть, целое столетие, или еще более, они будут беспрерывно трепетать за свою свободу и бояться властолюбия России; они будут заискивать перед европейскими государствами, будут клеветать на Россию, сплетничать на нее и интриговать против нее.
О, я не говорю про отдельные лица: будут такие, которые поймут, что значила, значит и будет значить Россия для них всегда. Но люди эти, особенно вначале, явятся в таком жалком меньшинстве, что будут подвергаться насмешкам, ненависти и даже политическому гонению.
Особенно приятно будет для освобожденных славян высказывать и трубить на весь свет, что они племена образованные, способные к самой высшей европейской культуре, тогда как Россия — страна варварская, мрачный северный колосс, даже не чистой славянской крови, гонитель и ненавистник европейской цивилизации.
У них, конечно, явятся, с самого начала, конституционное управление, парламенты, ответственные министры, ораторы, речи. Их будет это чрезвычайно утешать и восхищать. Они будут в упоении, читая о себе в парижских и в лондонских газетах телеграммы, извещающие весь мир, что после долгой парламентской бури пало наконец министерство в (… страну по вкусу...) и составилось новое из либерального большинства и что какой-нибудь ихний (… фамилию по вкусу...) согласился наконец принять портфель президента совета министров.
России надо серьезно приготовиться к тому, что все эти освобожденные славяне с упоением ринутся в Европу, до потери личности своей заразятся европейскими формами, политическими и социальными, и таким образом должны будут пережить целый и длинный период европеизма прежде, чем постигнуть хоть что-нибудь в своем славянском значении и в своем особом славянском призвании в среде человечества.
Между собой эти землицы будут вечно ссориться, вечно друг другу завидовать и друг против друга интриговать. Разумеется, в минуту какой-нибудь серьезной беды они все непременно обратятся к России за помощью. Как ни будут они ненавистничать, сплетничать и клеветать на нас Европе, заигрывая с нею и уверяя ее в любви, но чувствовать-то они всегда будут инстинктивно (конечно, в минуту беды, а не раньше), что Европа естественный враг их единству, была им и всегда останется, а что если они существуют на свете, то, конечно, потому, что стоит огромный магнит — Россия, которая, неодолимо притягивая их всех к себе, тем сдерживает их целость и единство…

Иван Александрович Ильин (1883-1954 гг.).

«Где бы мы, русские национальные эмигранты, ни находились в нашем рассеянии, мы должны помнить, что другие народы нас не знают и не понимают, что они боятся России, не сочувствуют ей и готовы радоваться всякому ее ослаблению. Только одна маленькая Сербия инстинктивно сочувствовала России, однако без знания и понимания ее».

«В остальных странах и среди остальных народов — мы одиноки, непоняты и «непопулярны». Это не новое явление. Оно имеет свою историю. М.В.Ломоносов и А.С.Пушкин первыми поняли своеобразие России, ее особенность от Европы, ее «не-европейскость». Ф.М.Достоевский и Н.Я.Данилевский первыми поняли, что Европа нас не знает, не понимает и не любит. С тех пор прошли долгие годы, и мы должны были испытать на себе и подтвердить, что все эти великие русские люди были прозорливы и правы».

Митрополит Виталий (Устинов), Первоиерарх Русской Православный Церкви Заграницей. Письмо к молодым людям. 1989г.

«Есть еще одна опасность характера чисто умышленного, намеренного, планомерного. Злые силы столько потрудились, чтобы сокрушить Православную русскую державу, что для них возрожденная Россия — это ночной кошмар с холодным, леденящим потом. Один не то депутат, не то сенатор здесь, на Западе, заявил цинично: «Мы не допустим такого».

Что это значит?

Будут брошены все силы, миллиарды золота, лишь бы погасить пламя Русского Возрождения. Вот перед чем стоит сейчас Россия. Это почище Наполеона, Гитлера. Но если с нами Бог, то чего нам бояться? Все же только в этом и ни в чем другом. Итак, всем русским людям я хочу напомнить слова преподобного Серафима Саровского: «Спаси свою душу, и тысячи спасутся вокруг тебя». Мы же часто по своей деятельности уподобляемся евангельским словам о том человеке, увлекающемся желанием объять весь мир, губя свою душу».

отрывок из статьи:
russzastava.narod.ru/rusofbwest2.html

" 2. Русофобия. Западные люди расисты и русофобы, и, рано или поздно, вам с этим придется встретиться. Русофобией заражен весь Запад. Корень этого в их скверном характере — гордыне и расизме. Они же свойственны, как было уже сказано выше, всем западным странам. Предвзятость ко всему русскому началась давно, еще в царские времена. Тогда Запад завидовал России и всегда старался отобрать от нее какой-то лакомый кусочек — в особенности когда Россия была слабая.

В Америке когда СМИ говорят или пишут о России или русских, то всегда с усмешкой и обязательно постараются лягнуть и унизить. Все достижения русских скрываются или просто о них не говорят. О России никогда ничего не пишут, как-будто она не существует. Если что-то плохое, то обязательно об этом с удовольствием сообщат. Правда, о других странах тоже пишут мало, но все-таки пишут.

Когда в СМИ говорят о русских, их достижениях или о России, то всегда с насмешкой, всегда стараются задеть. Если взять какой-то эпизод с русского, даже русофобского ТВ, и сравнить, как он показывается на американском ТВ, то вы всегда увидите насмешку, редакцию фильмов и того, что сказано, так, чтобы русские выглядели простофилями, недалекими, ничего не знающими, которые не хотят слушать западных умников. Все это отвратительно слушать и видеть русскому человеку.

К великому сожалению, это относиться и к западным корреспондентам, которые находятся на задании в России. Все их статьи из России попахивают русофобией. Редким исключением бывают статьи, написанные корреспондентами с русскими фамилиями.

Автор этих строк еще в 1950-ых годах читал в толстом университетском журнале, что, когда будет подходящий момент, то нужно будет расчленить СССР или Россию, «чтобы русские больше никогда никому не мешали и не угрожали».

Только недавно газета в Сан-Франциско по поводу очередной годовщины Первой мировой войны напечатала на первой странице количество погибших во время этой войны. Все западные страны были упомянуты и ни слова не было о России — как будто она в этой войне не участвовала. Русских же погибло на много больше чем других.

В книжных магазинах много воспоминаний о Второй Мировой Войне и опять ни слова о русских.

Во времена Советского Союза если что-то там освещалось хорошее, то всегда говорили «советский», а если плохое, то «русский».

Запад продолжает свою русофобско-расчленительную политику в постсоветской России, способствуя прямо или косвенно русофобии или расчленению.

Здесь, к слову, можно упомянуть факт хорошо известный всем, об отвратительном отношении к русским в американских и вообще западных консульствах и посольствах в России.

Автор этих строк в 1990-ых годах зашел в американское посольство в Москве для того, чтобы получить какую-то информацию. Там он задал вопрос по-английски и показал свой американский паспорт. Дежурный начал ему отвечать. Но когда автор перешел на русский, тон дежурного сразу изменился и он с трудом отвечал на дальнейшие вопросы.

Знаменитая «Таблица Менделеева», на Западе называется «Периодическая таблица» (Periodic Table). Что существовал русский ученный, который расшифровал элементы, об этом конечно никто ничего не знает.

Русский эмигрант Игорь Иванович Сикорский (1889-1972), знаменитый разработчик вертолета (геликоптера), никому не известен.

Другой русский эмигрант Владимир Козьмич Зворыкин (1889-1982) является «отцом телевидения», о нем тоже ни слова.

Степан Прокофьевич Тимошенко (1878-1972), русский эмигрант, считается основоположником науки «сопротивление материалов», мало кому известен.

Русским людям, живущим на Западе, известен факт, что русская фамилия часто является посмешищем. Поэтому, некоторые люди при первой возможности, ее меняют на англосаксонски звучащую фамилию. Русские женщины с радостью берут фамилию американского мужа. Интересная иллюстрация этого печального явления — это знаменитый английский актер, играющий во многих фильмах ужастиках, выбрал себе фамилию Борис Карлов. Русское имя звучит для англосаксов страшнее чем свое английское. Тоже самое делают и некоторые борцы (wrestling) для создания имиджа «жестокого зверя».

Некоторые русские православные церкви скрывают свою национальную принадлежность называя себя Восточно-Православная Церковь (Eastern Orthodox Church). Правда, это делают не только русские, но и церкви других национальностей.

Автор этих строк вспоминает, как секретарша его отдела однажды попросила его назвать несколько русских мужских имен. Когда он спросил почему, то она ответила что хочет так назвать свою собаку. Это сделала секретарша технического отдела и ей в голову не пришло что это может быть оскорбительно.

Обычное явление, что над русскими за их спиной, а иногда и открыто, подсмеиваются. Часто говорят «crazy Russian» или «mad Russian» и им приходится мило улыбаться и все это терпеть и даже иногда вторить. Русский человек действует, говорит и думает не как англосаксы. Для них это непонятно и поэтому они им дают такие эпитеты.

В аргентинской газете «Наша Страна» была статья «Русофобия на Западе» [ЗЗ-09] подробно описывающая это явление. Ee автор считает, что это заговор против России и русских. Автор этих строк с этим не согласен и считает, что это просто последствие расизма, который присущ всем западным странам. Они будут говорить пакости про кого можно. Раньше это были евреи, которые потом организовались и теперь расисты должны молчать. Потом это были черные и они тоже организовались и теперь их нельзя критиковать. Русских никто не защищает и вот расисты распоясались. Трагедия в том, что русофобия это не пропаганда, а идет самотеком, прямо из народа и правительства.

Автор этих строк, недавно познакомился с одной русской девушкой, которая лет десять тому назад попала на Запад. Ее мать с ужасом установила, что дочь скрывает, что она русская. Девушка инстинктивно чувствовала, что «так ей будет легче». Нужно не забывать, что среди молодежи всегда меньше дискриминации, чем среди взрослых. Позднее она попала на церковно-приходской обед и с удовольствием впитывала русскую речь и атмосферу.

Из-за такого климата в стране русские американцы создали общественную организацию «Русско-Американский Конгресс»[П3], в задачи которого входит борьба с русофобией и дискриминацией против русских.

Одно из самых печальных явлений — это что со временем эмиграция постепенно впитывает русофобию вместе с местной поведенческой культурой. Это особенно относится к тем, которые здесь получили среднее образование, или служили в армии, или потеряли связь с Россией или с русской диаспорой. Например, начинают подтрунивать над русскими и что они ничего не могут делать, не то, что мы здесь. Конечно, они не достаточно чувствительны, не знают происходящие русофобские процессы и не понимают, какую глупость они делают по отношению к своим соотечественникам и многострадальной России.

Нужно сказать, что западные люди настолько уверенные в своей правоте, что они не понимают, что они делают. Если вы им скажете, что то, что они только-что сделали является дискриминацией и русофобией, то они с ужасом отскочат и будут утверждать что «они не думали в таком смысле» (they did not mean it in that way). Это поведение — типичный признак гордыни, которая стала страстью (в духовном смысле). О гордыне на Западе сказано больше в следующем параграфе...."

19 июня/2 июля 2003 г.
Св.Ионна Шанхайского и Сан-Францисского